Венгрия

Шестое чувство Венгрии
Очерк

Взгляд на карту, попытки прочитать названия венгерских городов приводят к отчаянью. Как и потуги запомнить словарным минимум, без которого в другой стране чувствуешь себя улыбающимся идиотом. Ёнаподкиванок - здравствуйте! Кёсономсепа - большое спасибо! И вовсе буддистское "висонтлаташра" - до свидания! Меня предупреждали: заходишь в магазин, тебя приветствуют, а ты молчишь - для венгров это удивительно.

Но постепенно, как язык осваивает слова приличия, так и глаз начинает на карте различать понятные слова: Папа, Тятя, Уйка... Это все венгерские городки, наши славянские родственники. Потом выяснится, что даже Пешт происходит от славянского "печь", и становится тепло и совсем не страшно. Просто венгры очень любят коверкать слова. Елизавету они сделали Эржбет, Маргит - это Маргарита, а Ваци - на самом деле Владислав. В этом они обошли, кажется, даже англичан, которые шутят, что у них пишется Манчестер, а читается Ливерпуль.

Но все началось для меня не с карты, а с фото в домашнем альбоме. Все эти кони, фонтаны, аркады, мосты, пилястры... И мама - молодая, в модной тогда косынке. Середина шестидесятых, комсомольская путевка. От тех десяти дней в семье жила память о гостеприимстве, порядке, житейской культуре маленького, гордого и трудолюбивого народа. Когда в Ростове открылосьСеверо-Кавказское Торговое Представительство Венгерской Республики, мне как журналисту было особенно приятно работать с его улыбчивыми людьми. Ощущение Будапешта, возникшее из графики черно-белых фото тридцатилетней давности, приобретало объем и цвет - как будто эти дворцы и пролеты обязательно предстанут передо мной воочию. Интуиция знала.

Венгрия начинается, пожалуй, в салоне самолета "Малев" - авиакомпании, чья эмблема, птица Турул, - выпорхнула из фольклора за тысячу лет до авиации, еще тогда кивая орлиным клювом илов и боингов. Горячая влажная салфетка сотрет копоть "Шереметьева", чтобы страну щупать чистыми руками. Нас четырнадцать журналистов, представляющих, помимо столиц, Урал, Поволжье и Северный Кавказ, и импортированных на неделю проследовать туристскими маршрутами Венгрии. Поездка организована Торговым Представительством Венгерской Республики, возглавляет группу лично Советник по туризму г-н Лакатош Барнабаш. Каких-то конкретных обязательств на нас не накладывали. Никто не просил писать хорошо. Просили писать честно - что понравилось, что - нет. Если конечно вообще будет желание писать. Но журналист всегда журналист, ему лишь бы было куда писать, а интересное он не пропустит.

Лишь потом выясниться, что мы были если не пионерами среди своих соотечественников, то во всяком случае прошагали неизбитыми и позабытыми тропами. Даже в застойные годы Венгрия была соцстраной со спецификой, сюда не каждого пускали, а коли и отправлялись тургруппы, то в основном в восточную половину. После известных событий и открытия границ страна парадоксальным образом закрылась для российских путешественников, кинувшихся в дальнее зарубежье. В общем, пока внимание советского человека было отвлечено, Венгрия скакнула так далеко вперед, что сама удивилась, и, удивившись, сообразила, что с восточным братом пора знакомиться заново.

Будапешт... Мосты, памятники, бесчисленные Иштваны, Лайоши, Матиаши. Смальта крыш, вертикали колонн, брусчатка мостовых, история в бронзе, окаменевшие грезы зодчих. И тут же, на мемориальной Площади Героев, мальчишки, бурые от солнца, выделывают на велосипедах стипль-чез, фигурно ступая на ось переднего колеса, оборачивая раму вокруг лодыжки, перемещаясь на заднюю ось, отчего прирученный конь резко взбрыкивает и сверкнув спицами, тут же врастает в плиты, отшлифованные туристским променажем, а наездник замедленно фиксирует соскок и отходит в сторону с видом постороннего. Кругом снуют парнишки позеленее, репетируя полеты на скейт-бордах, дребезжащих с яростью карликовых харлей-дэвидсонов. Все вместе это напоминает упавшие на современность динамические тени, вброшенные пештским закатным солнцем от бронзовых истуканов с их конями, шпорами и глазами навыкат прямо под ноги нашей группе. Нате вам сходу - быль и явь мадьярской души!..

Гид засыпает нас датами, битвами, королями. И мы засыпаем под гипнотизм венгерской истории, сонно щелкая друг друга глазенками мыльниц, которые впоследствии будут свидетельствовать, что это не сон.

Неподалеку - мультинелиум. Странное слово означает то, что хитрые венгры еще сто лет назад специально стали сооружать туристские объекты - якобы к тысячелетию своего государства. Теперь государству тысяча сто, тоже круглая дата, а туристским объектам век. На пятачке собраны архитектурные жемчужины страны, как теперь японцы по-хозяйски ставят у себя в парке все, что накопила для них цивилизация, - от пирамиды Хеопса до Василия Блаженного. Только венгерский паноптикум сам уже история и в натуральную величину. Тут же горделиво бронзовый мужичок в одежке средневекового мастерового глядит на вознесенные шпили. "Спонсор?"- пытается сострить некая дама из нашей группы. Нет, это архитектор мультинелиума, корректен гид.

И вот тут-то начинает брезжить догадка, отчего малюсенькая Венгрия тысячу лет барахтается в европейской похлебке, и выскальзывает изо рта всяких там империй, как скользкая галушка. Отчего ревнивая спесь маленького народа отзывается вниманием и уважением других наций, нисколько не менее талантливых. Отчего здесь все чистенько, опрятненько и обихоженно. Оттого, что здесь памятники ставят не графу, который деньги на благое дело оторвал от бурного веселья, не барону, который кого-то там порубал, не государю, сгубившему тысячи душ ради великой цели. Точнее может быть именно таким персонам они и поставлены. Но за другое. Гид непрестанно повторяет: вот это тот, который мост построил, а вот тот, который собор воздвиг, а вот... Голова кругом начинает идти от такого ремесленного подхода к истории, как будто все мадьяры только то и делали, что делали.

История всегда функциональна и педагогична. Сызмальства из воздуха, из аромата книг, из дворовых пересудов в мадьяра впитывается мысль: будешь мастером - будешь венгром, эти два слова почти синонимы. В этом воспитание отличается от соседнего тевтонского с негласным императивом "Поступай, как поступает настоящий немец", или от нашего "Учись - человеком будешь", отчего получается, чем больше дипломов, тем больше человека. Здесь по-иному придумал кубик - молодчина, Рубик! Стала маленькая Юдит большой Полгар - значит, стала знаменитой венгеркой невзирая на национальность. Здесь цыгане рождаются со скрипкой в руках и в каждом кабачке поддерживают славу Венгрии как великой музыкальной державы. На месте новых русских я вывозил бы сюда детей заразиться жаждой мастерства.

В топониме "Будапешт" славянскому уху слышится "Будуй печь" - делай очаг, строй дом, созидай добро. То не ночной Будапешт, сказочный город Европы, повис над Дунаем на каменных цепях, как ожерелье невесты. То заклинание старых королей, формула подсознания, тайнопись предков, спрятанная на самом видном месте и зашифрованная в город. Будешь печь - будет best.

Наутро я проснулся в половине шестого от огня на другом берегу Дуная, в покоях венгерских королей. С минуту не мог понять, пожар ли то, огромный прожектор или ритуальный костер. Потом огонь переместился в сторону, брызнув россыпью из многих окон и повторясь из ряби вод. Стало ясно, что это невидимое светило пугает меня придворным фокусом. Сна уже не было. Пришлось покинуть свой номер в отеле "Атриум", откуда как на картинке видна рассветная панорама Будайской крепости и дымка мостов, соединяющих в двухмиллионный мегаполис холмистую Буду и равнинный Пешт - два средневековых города, досоперничавшихся в слияние.

Невзирая на ранний час, в своих пронырливых автомобильчиках по своим узеньким улицам венгры аккуратно спешили по своим важным делам. С округлившимися глазами два японских туриста потерянно озирались по сторонам, совсем ошалелые от перекрутки часового пояса навыворот. Англичанин с внешностью Д.Бонда долго и весьма натурально делал вид, что не может фотографировать, когда мне захотелось запечатлеться с каменным львом. Перейдя еврореку, я к удивлению обнаружил, что Буда дырявая - продолжением моста служил полукилометровый тоннель сквозь дворцовый холм. Нутро Буды ревело моторами, как глотка ада. Любуясь разноцветной смальтой, я проследовал по оси будунайской синусоиды в направлении "плюс", под дворцовой дугой, как только что прошел над чашей Дуная. Метафора подтвердилась, когда позже гид сказал, что камень посреди разворотного кольца между мостом и тоннелем, действительно является точкой "нуль", от которой в Венгрии отсчитывается километраж дорог.

Взойдя на будайский холм с изнанки, я мог в одиночестве созерцать вид великого города и бронзовую птицу, дворец венгерских королей и химер, собор святого Матиаша (в девичестве Марии Магдалины) и прочие чудеса, которые чуть позже часа на два задали вдохновение нашему гиду. Увидеть город один на один - это конечно же совсем другое, чем осмотреть экскурсионной группой. Это как добыть пищу или взять из холодильника. Впрочем, как кому нравится. Я следовал по стопам восторженных коллег с особым чувством к городу, который, сверкнув огненным взором, открылся мне сам. И он продолжал раскрываться все новыми и новыми чертами - бесконечный, как синусоида.

Мадьярская опера, собрания живописи, внутренности дворцов - многое осталось непознанным для нас, четырнадцати журналистов, обреченных на галоп. Мы мчим вглубь страны, надеясь на грядущие встречи с Будапештом. Стелется волнами Трансильвания - северо-восточный угол Римской империи, полный загадок и преданий. Наш стеклянный, во все стороны глазастый автобус неслышно ведет обаятельный Тибор, сразивший дам подаванием руки при остановках.

У микрофона неунывающий Руди, способный шутить на всех языках планеты и к русскому относящийся с непосредственностью ребенка (запамятовав слово "повозка", он долго бродил в дебрях: "Телега, запряженная конёю, нет - лошадем, нет - лошадёю..."- потом хитро посмотрел на г-на Лакотоша, отвлекшегося на пейзаж, и перескочил на другой предмет). Г-н Лакотош временами дает ему передышку, рассказывая очередной пикантный анекдот, на которые венгерская природа столь же щедра, сколь на красный перец. Мы просим какой-нибудь местный. "У нас любят рассказывать истории о транссильванцах, - отзывается Советник .- Как-то отправились в лес рубить деревья отец с сыном. Прощайте, папа,- говорорит вдруг сын. Ты что - уезжаешь,- спрашивает отец. Нет, папа, на вас дерево падает." Все смеются, Руди сдержанно улыбается. Он сам из Трансильвании.

Постоянно звонит телефон хрупкой Агнеши - пресс-секретаря корпорации "Венгрия-туризм". Пока мы в пути, согласовываются оргмоменты. Можно только позавидовать умению венгров организовать дело: ни с чем у нас не было никакой задержки. Хотя безалаберные журналисты то и дело застревали где-нибудь с камерой или фотоаппаратом, сбивая график, венгерская сторона всегда работала безукоризненно четко, терпеливо подстраиваясь под наш рваный ритм.

До Балатона, оказывается, всего час пятнадцать. Мы едем улочками курортного городка Шиофок, особенно интересного мне еще и тем, что он располагается в области Шомодь, с которой Ростовская область недавно подписала договор о сотрудничестве. По обеим сторонам - шикарные отели, виллы, дома, миниатюрные гостинички, кемпинги. Почти каждый домик- картинка из архитектурного журнала. Кругом объявления, что сдается, цены низкие, оборудовано для отдыха зимой. Настоящий рай для любителей автотуризма хоть на "BMW", хоть на "Запорожце".

Балатон на карте - один к одному двенадцатиперстная кишка тетушки-Европы, хотя предпочитает именоваться европейской ванной. В длину занимает семьдесят четыре километра, в ширину доходит до трех. Максимальная глубина - 12 метров. Это самое теплое большое озеро в Европе, или самое большое теплое, летом прогревается до 25-29 градусов. И одно из самых молодых - образовалось двадцать веков назад и продолжает формироваться. Название происходит от слова "болото", каковым оно, вероятно, и досталось уграм, оттеснившим славян с топких берегов. С поселением здесь венгров оно постепенно преобразилось, очеловечилось, сделалось таким чистеньким и аккуратненьким, что даже немцы не имеют к нему претензий.

Множество речек вносит свою лепту в Мадьярское море, несколько берут отсюда начало. Полностью вода обновляется за два года. Повернутые на экологии, венгры давно запретили использовать здесь моторные лодки, перенесли отсюда фермы и производства. Особенных достижений добились в борьбе с комарами, напустив на них изловленную в Мертвом море бактерию. Бактерия жить не может без личинок крылатых фурий, а те не могут с ней. Такая вот романтическая любовь происходит на берегах Балатона незаметно для отдыхающих, занятых своими историями.

Из Шиофока паром ведет на северную сторону Балатона, в старинный город Тихань, где над полуостровом высится знаменитое аббатство одиннадцатого века. Грамота о его учреждении - первый письменный памятник на венгерском языке, который после этого изменился настолько, что не будь грамота про аббатство, может, никто и не подумал бы, что она на венгерском. За Тиханью растянутой подковой прижался к берегу Балатонфюред - курортная столица северной стороны, имеющая все для беззаботного отдыха. Отсюда удобно проехаться по живописным окрестностям, полным причудливых городков, тщательно сохраняющих колорит.

Стоял себе городок Шюмег на перекрестке дорог из Австрии на Балатон, и были там остатки крепости на вершине крутого холма. Для туриста - на пятнадцать минут притормозить, сфотографироваться и дальше двинуть колеса к теплым водам. Но предприимчивые люди решили использовать ресурс истории. В крепости стали проводиться рыцарские бои. Хотя действо и постановочное, искры от бьющихся мечей летят всамделишние. Человек сто с восторгом глядело на бой, а после в возбуждении повалило на ужин в здешний ресторанчик. У подножия замка - небольшая гостиница, эдакий постоялый двор на развилке дорог, тридцать долларов двухместный номер с завтраком. До приватизации она была убыточна. А теперь, когда предприниматели придумали конфетку, стала мечтой автолюбителя. И все это сделали пять человек - совладельцы маленькой фирмы, в которой каждый отвечают за свой участок работы. Г-н Кайзер Михай, директор гостиницы, с удовлетворением вспоминает двух россиян, которые уже второй раз, остановившись здесь, предпочитают колесить по окресностям: "Для меня это практика в языке, который через год-два станет снова очень нужен".

Веспрем - город королев. Они сюда приезжали на летний сезон, чтобы мужья спокойно занимались важными делами. Особенности интимной жизни монархов долго обсуждаются нашими журналистками, экскурсирующими по мощеным улочкам, где в промежутках между плющом темнеют распятия и Мадонна умиляется сквозь цветы. Генеалогия венгерского двора и его переплетения с монаршими фамилиями Европы пробуждают сожаление по отсутствию трансильванского Дюма.

В ресторанчике "Вилла Медичи" под запеченного в овощах местного судака директор "Балатонтуриста" г-н Бела Тот вещает легенду. Дескать, в стародавние времена, когда неделя состояла из четырех дней, случилось такое жаркое лето, что даже солнцу захотелось искупаться в Балатоне. Озеро от этого нагрелось так, что вся рыба в нем сварилась. Получилась огромная миска ухи. На аппетитный запах с севера и юга потянулись великаны. Добравшись до озера, они с чавканьем начали хлебать кушанье. А когда уха стала заканчиваться, северные и южные принялись между собой ругаться. Слово за слово, и дело дошло до драки. Северные вторглись на территорию южных и те дали решительный отпор, каждого великана перебрасывая обратно на его сторону миски, отчего на земле повскакивали шишки. Много лет прошло с тех пор, но вещественные доказательства этого события сохранились: утоптанный южный и бугристый северный берега Балатона.

Поэтичность места, вероятно, сказывается на особой творческой атмосфере международного детского лагеря "Занка", где все стены увешаны художеством. С огромным удовлетворением мы открыли, что среди творений посланцев всех континентов акварели наших соотечественников выделяются смелостью и свободой мысли. Российские дети продолжают отдыхать в этом центрально-европейском "Артеке", обрадовала нас директор лагеря г-жа Бого Агнеш, хотя российских групп и стало меньше. Родители не знают, пожалуй, что двухнедельная путевка в разгар сезона стоит долларов триста, при этом отдыхающий сам ежедневно выбирает себе программу из многообразия экскурсий, занятий и развлечений. Интересуюсь: "Сколько карманных денег порекомендовали бы вы родителям оставлять детям?" - "О-оо!- стонет г-жа Бого.- У русских детей бывает до трех тысяч. Но они не нужны: экскурсии бесплатны, дискотеки и концерты тоже. Деньги тратятся разве что на новый купальник или в баре посидеть." К сожалению, детей сюда направляют только две московские фирмы, не утруждающие себя работой в регионах. В Ростове, во всяком случае, чадолюбивые отцы ориентированы на знойную Анталию, не подозревая о безопасной, многоязычной, развивающей "Занке".

Туризм в жизни Венгрии занимает не меньшее место, чем Балатон, принося десять процентов национального дохода. То есть каждые восемь лет страна становится в два раза богаче только за счет странствующих иностранцев. Нужно ли объяснять, почему развитию туризма уделяется столь огромное внимание, что в бюджет закладываются расходы на его пропаганду.

Страну ежегодно посещает вчетверо больше людей, чем проживает здесь - 40 миллионов. И оставляют они 4,5 миллиардов долларов. Основной турист - австриец, голландец, немец. Его привлекает дешевизна при высоком уровне сервиса. Вся средняя Европа здесь мочит мощи в серных ваннах и мажется грязью. Статистика считает, что больше всего денег тратит израильтянин, хотя редкий еврей долетит до середины Дуная. За ним следуют японец и швед. Россиянин скромно входит в пятерку. Однако, достаточно заметный поток россиян в совокупности с растущей платежеспособностью превращают нашего туриста в желанного гостя.

Венгрия - одна большая корпорация, неплохо устроившаяся на мировом рынке. Здесь сразу становится понятно, зачем человеку правительство. Оно занимается не политикой, не социальной помощью, не дележом ресурса, а зарабатыванием денег для страны. Три процента платят фирмы специальный налог с объема туристических услуг. Эти деньги направляются на государственную поддержку туризма. Но поддержка не в том, чтобы давать денег погибающей фирме, чтобы продлить ее мучения. Выпускается литература, содержатся справочные службы, проводятся мероприятия по развитию туризма в целом. Все руководители фирм знают, куда правительство тратит их три процента. А знает ли у нас хоть кто-нибудь из директоров, куда идут пять процентов рекламных или двадцать процентов эндээса? Кто в состоянии предположить, что уплаченные налоги могут работать на вашу прибыль?

Подобная мудрость в государственной политике - опыт тысячелетнего коммунального общежития. Маленький народ, позже других угнездившийся в европейском скворечнике, не сохранил бы себя, если бы не умел жить с соседями к своей и их выгоде. Вся венгерская история - цепь удачных сделок и полезных компромиссов. Здесь и христианство внедрялось, чтобы утихомирить немцев, и Бурбонов на трон приглашали, чтобы иметь связи. Маленькой стране всегда был нужен сильный союзник, в тени которого она спокойно занималась своим делом. Была Австрия, был СССР, теперь будет НАТО, дождавшееся своего часа. Но пусть НАТО не обольщается: это не последняя станция мадьярского экспресса. Не удивлюсь, если птичка Турул как-нибудь осознает себя дальним родственником восточного Дракона и станет европейским когтем АСЕАН. Впрочем, сделает это как всегда элегантно и с выгодой для соседей.

Сегодня же, поразмыслив, Венгрия нашла свою полезность в лечебно-курортной индустрии. Только в Будапеште 12 термальных бань. Подземным богатством здесь распоряжаются по-хозяйски. Один артезианский фонтан с температурой 73 градуса отапливает целый зоопарк, а согревшая зверей вода затем подается в бассейн уже людям. Термальные лечебницы и грязевые курорты разбросаны повсеместно, на каждую болячку по целительной струе. Но подлинный шедевр природы - озерцо Хевизито на западной стороне Балатона. Из глубинной расщелины бьет струя 39,5 градусов. Дойдя до поверхности, она охлаждается, конечно, но не ниже двадцати в лютый мороз, а обычно держится в районе 33-35. В этой двухсотметровой круглой купальне плавают немецкие старушки, дыша лекарственными испарениями и новыми очами начиная глядеть на тут же мокнущих старичков. Из русских здесь встретились нам только тюменские нефтяники, чей градус подогревал окружавшую воду. Иных соотечественников, поправлявших здоровье, мы не обнаружили даже в преданиях гостиничных хозяек. Увы, не знают наши курортные дамы об этих водах, совмещающих эффект с интернационализмом.

Возможности туризма разнообразны и невообразимы, хоть охотниче-рыболовный тур, хоть гастрономический вояж, хоть паломничество по чудотворным местам. Ценовая политика весьма привлекательна, к примеру, школьнику путевка может обойтись долларов в двадцать за день. Если вы решили отправиться в вояж самостоятельно, автомобилем, лучший вариант в любой гостинице узнать адрес местного отделения "Туринформа" - государственной туристической службы, сотрудники которой любезно поделятся обширными сведениями о туристских ценностях округи, расценках на питание и проживание, помогут выбрать программу, снабдят путеводителями и картами. А кроме того, могут даже позвонить своим коллегам в следующий пункт вашего маршрута, чтобы там загодя подобрали нужные данные.

Венгрия идеальная страна для автомобильного туризма, если вы - пассажир. Ежели водитель - вам лучше быть завязавшим алкоголиком, которому нельзя ни капли и который весь предается гастрономической страсти, утолить которую здесь невозможно, как невозможно в жару напиться водой. После этой страны невообразимым юмором кажутся наши меню: "вино франц. красн.", "вино немец. бел." и так далее. Если вам кто-то предложит здесь импортное вино, то будьте уверены, что это агент трех иностранных разведок. Зачем - если свое во-первых, лучше, а во-вторых, политэкономичнее?! Денежки должны идти родному венгерскому крестьянину, а чужого пусть русские кормят, если им это нравится. Уже в этой детали видно, сколь глубоко проникло в обиход представление, что только во взаимодействии, в поддержке друг друга, в коллективной конкуренции венгры могут занять подобающее место в новом тысячелетии. Древняя фраза "In vino veritas!" звучит как девиз корпоративного движения.

Еще на пороге ресторанчика вам поднесут стопочку палинки - по три раза перегнанной фруктовой самогонки, сохраняющей аромат лета. За неделю она стала любимым напитком наших дам, в родном краю томно предпочитавших "шампанское". Дальше под звуки музыки, национальной монополии цыган, вы попадаете за жертвенный стол, где жертва - это вы, а вилки и ножи - орудия самоубийства. Вооружившись ими, организм начинает вас пытать актом чревоугодия под визги скрипок и охи цимбалы. Въезжая в Венгрию, забудьте свой вес, и не удивляйтесь, что из Будапешта в Москву самолет летит чуть дольше.

Все ужасно вкусно, и неделя беспрерывной трапезы даже у язвенников и трезвенников вызывала проблемы лишь с поясами, но ни в коем случае ни с аппетитом. Даже если приходилось, стеная и отдуваясь, идти на протокольный ужин с чувством, что месяц не сможешь глядеть в сторону пищи, попадание за стол порождало неукротимый приступ голода, успокаивающийся только с исчезновением последней ложки десерта.

Везде вам подадут вино - местное, свое, домашнее, - и убедят в его совершенно особых качествах, сообщенных уникальной почвой, уникальным солнцем и уникальной водой, пробудив тоску по дегустаторству даже у взросших на деревенском самогоне крутощеких молодцев. Эгешигедре! - Ваше здоровье!

"Здесь туфа - лучшая почва для винограда"- заговорщически сообщат вам в Бодачоне, комментируя "Серого брата". "Это наше фирменное вино" - скажут в веспремской "Вилле Медичи", из бутылки, на этикетке которой красуется вид ресторанчика на фоне крепости, плеснув ароматный "мушкотэ" - мускат итальянский, соединяющий флорентийское коварство и мадьярскую хитринку. А в Долине Красивых Девушек в средневековом Эгере, под бархат "Эгри бикавер"- "Бычьей крови", - вам расскажут, как здесь ни на год не прекращали делать вино, хотя завоевавшие было Венгрию турки повсеместно вырубили виноградники, и потому здесь сохранились рецепты древних мастеров. Тайными тропами шли в сокровенные пещеры средневековые эгерцы, чтобы там пригубить запретного напитка, в ритуале обретая свободу, единство и национальное самосознание. Система винных подвалов тянется на 140 километров, надолго заполучая нашего туриста.

У венгров вообще особое представление об уникальности, позволяющие даже легкую муляку на дне Балатона, нежно охватывающую щиколотки, считать наделенной медикаментозной силой. Как-то собрались ходоки от каждого местечка просить у Бога, чтобы он для простого мадьярского счастья дал каждому что-то такое, чего бы ни у кого больше не было. "Что же вы так поздно спохватились, - говорит Бог, - Я уже все другим раздал". В ответ венгры стали излагать длинную историю, как они шли с Уральских гор, пока другие народы получали блага от Всевышнего. "Ладно, - прервал их Бог. - Идите домой и там найдете то, что просите." Обрадовались венгры, вернулись, и с тех пор продолжают у себя дома находить то, чего ни у кого больше нет.

Каждый городок чем-то славится. Например, именно в Калоче паприка, которая завезена была из Америки через Турцию, почему-то наделилась совершенно особыми свойствами, что и позволило здесь создать единственный в мире музей перца. Считается, что именно в дунайской пойме, на прокаливаемых солнцем песках, перец вызревает таким пурпурно-багряным, каким красный цвет бывает только на венгерском флаге. Если в мясное блюдо от всей души сыпануть этой душисто-огненной паприки и в белоснежной фарфоровой тарелке припорошить свежей петрушечкой, получается национальное блюдо и по форме и по содержанию.

Своим вином гордится, пожалуй, каждое местечко. Оно везде замечательное и разное. Кроме природных факторов и исторических легенд, на качество вина, похоже, действуют и пятки местных красавиц, по осени из-под расшитых юбок принимающиеся щекотать солнечные гроздья. То, что вино зачастую делается кустарным способом, не грех, а недостижимое достоинство вин, подаваемых в сельских ресторанчиках.

После земельной реформы ландшафт вдоль дороги располосован на грядки: три ряда капусты, пять - картошки, полтора - кукурузы, четыре неполные, досаженные перцем, - виноградник. Вот типичное хозяйство здешнего селянина, укрывающее Пусту лоскутным одеялом приватизации. И вот с этих четырех неполных рядков терпеливый земледелец собирает кисти, по дедовским рецептам давит вино и по великому знакомству сдает излишек в местный ресторанчик. Оно неповторимо, как летнее облако.

"Какие налоги при этом платятся"- поинтересовался я у Руди, чей отец ежегодно литров пятьсот таким образом продает. Наш гид долго не мог понять, о чем это его. Дескать, тот продал, этот купил, при чем здесь государство? Но ведь это проходит по документам - настаивал журналист. Не обязательно, - был ответ, - владелец ресторана убедится в качестве вина, заплатит - и все, никаких бумажек. "Это такое же нарушение, как если вы глубокой ночью в пустынном месте перешли улицу на красный свет",- пояснил Руди, правда, добавив, что если бы его отец делал пять тысяч литров, то он бы, конечно, регистрировался как предприниматель: законопослушность венгров контролируется здравым смыслом.

Каждый из ресторанчиков, в которых довелось побывать благодаря хорошо продуманному маршруту, запомнился чем-то особенным. Везде фирменные блюда и неповторимый шарм. Но один стоит особняком - в городе Печь, где знаменитый фарфоровый завод, нас привели в сияющий зал. Владелец ресторана г-н Хабер Тамаш признался, что мы попали сюда даже за неделю до официальной презентации. На стенах - цветные светильники, изразцы, декоративные элементы. Все - ручная работа. Движение солнца над прозрачной крышей постоянно меняет освещение зала, заставляя интерьер всякую минуту гореть особыми красками. Заводу выгодна нетривиальная реклама, а ресторану важно, что другого такого зала не может быть нигде. Вот пример предпринимательской кооперации, способ в сотрудничестве добиться нового качества и стать интересным миру. Можно не сомневаться, что через неделю разноформенные натовские солдаты, в изобилии дефилирующие по улицам Печи в увольнении от югославского миротворчества, не говоря уже о транзитных австрийцах, потянутся в этот ресторанчик, чтобы через желудок постигать гений места.

"У нас много говорят, что России нужна новая национальная идея, а есть ли национальная идея у венгров?" - адресую я Руди каверзный вопрос под конец пути. Руди смеется: для венгерского языка слова "идея" и "национальная" несоединимы. Тут же переводит мой вопрос для Тибора. Тот тоже смеется. Я удовлетворен, что попал в точку. Немец, например, в таком вопросе юмор не заподозрил бы, а поморщившись, принялся бы терпеливо объяснять, что сегодня о Великой Германии говорят лишь националисты, а простые люди предпочитают думать о близких им вещах. Венгр именно о них и думает, при этом не подозревая, что это и есть венгерская национальная идея. Он просто живет, просто наслаждается жизнью, создает радость себе и другим.

Тибор мечтает выкупить у хозяина свой автобус. Тот назвал ему такую сумму, что Тибору нужно девять лет не тратить ни форинта из заработка, чтобы скопить ее. Но он не унывает. Ведет свой стеклобус по странным дорогам, где отсутствует пыль, напевает песенку и радуется мелочам. Не сомневаюсь, он надет способ, чтобы добиться своего.

У Руди маленькая туристическая фирма, специализирующаяся на клубном, тематическом туризме. По всему миру возит англо-американских любителей авиации смотреть самолеты. Он счастлив, что продал трехкомнатную "хрущевку", купил 50 соток на выезде из Будапешта и построил дом, на все про все затратив 80 тысяч долларов. Кое в чем ему помог отец - бесплатно! - и брат, которому он, естественно, платил за работу. Руди неподражаем: на его "Вольво" до сих пор красуются петербургские номера, чтобы привет от фоторобота за превышение скорости шел на деревню дедушке.

Успех к каждому приходит нелегко. Владелец бодачонских ресторанчиков "Вилла Кисфолуди" (в доме известного поэта, где сохраняется охотничий антураж прошлого века), "Капитану" (где в обед разыгрывается настоящая деревенская свадьба) и других выглядит седым инженером предпенсионного периода, когда дают о себе знать хвори и проблемы с подросшими внуками. Но г-н Лоранд Маняй не стар. Начать практически заново с нуля ему пришлось после шумного судебного процесса в начале девяностых. По сигналу доброжелателя его как руководителя подразделения государственной турфирмы осудили за нарушения финансово-хозяйственной деятельности. Через какое-то время оправдали. Процесс стал прецедентом для юриспруденции страны. Он вернулся в ту же фирму рядовым рабочим. С началом приватизации занялся ресторанным делом, о котором всегда мечтал. И создал прекрасные заведения, которые сами по себе могут быть туристскими объектами.

Так по кирпичику индивидуального блага строится благополучие страны в целом. "Какое десятилетие из бурной венгерской истории последнего века считается наиболее хорошим?" - загадываю я Руди следующую каверзу. Тот дипломатичен: "Последние годы стало очень хорошо жить". Вице-мэр города Эгера, хранящего исторический колорит, г-н Хабиш Ласло с удовлетворением отметил, что кризис начала девяностых успешно пережит. Приватизация принесла плоды, хотя одно время безработица охватывала до четверти населения.

Эгер и окрестности - третий по посещаемости туристами район Венгрии после Будапешта и Балатона, край старины, промыслов, виноделия, охоты, природных памятников. Когда-то здесь практически все работники туристической сферы говорили по-русски. Сегодня в лучшем случае вас поймут, но ничего не скажут, извинившись, что язык подзабыт. Когда-то город Чебоксары был побратимом Эгера, его имя дали целому району, который теперь пришлось переназвать. Но о старых связях помнят. Красный бархат с синей каймой - украинский стяг - до сих пор стоит в зале торжественных церемоний города Кечкемет. На нем - герб УССР и вышитая золотом надпись: "От города-побратима Симферополя". Где еще сохраниться флагу радянской Украины, как не в почетном изгнании?..

Венгерские городки мелькают, как стручки в вязанке паприки. Каждый невероятно красив и дразнится: "А ну-ка, попробуй!".

Поражают деревни, которые мы с разбегу насквозь протыкаем автобусом: на электрических столбах натуральные гнезда с аистами, везде велосипедные дорожки с разметкой и светофорами, даже дровяной сарайчик, похоже, поставлен по индивидуальному проекту. И виллы. Скромные крестьянские виллы. Как будто сюда со всей России на сходку послетались избушки новых русских, чтобы, подбоченясь, покичиться друг перед дружкой, у кого кирпич более итальянский и пластик в окне погерманистее.

Впечатления кружатся каруселью, проносятся пятеркой вороных - особой упряжью, когда наездник, упираясь ногами в крупы последних коней, поводьями правит ход летящей впереди тройки. Такой фантастической колесницей и вся Венгрия мчится в новое тысячелетие, вызывая удивление соседей. Ловкость и мастерство, трудолюбие и жизнерадостность, мудрость - имена ее скакунов.

Вот и весь рассказ о маленькой стране в сердце Европы, а теперь уже и в моем тоже. Быть может, потом расскажу по-другому. Когда лучше узнаю и лучше почувствую. У меня лишь пять чувств, чтобы постигать ее. Слух - чтобы слышать музыку пештского камня, зрение - чтобы видеть искренность лиц, осязание - чтобы прикасаться к вечному, вкус - чтобы чувствовать горчинку вина, обоняние - чтобы радоваться свободе балатонского ветра. Эти пять коней послужили мне, как могли. А перо, как могло, передало их впечатления.

Но шестое чувство подсказывает, что им еще придется потрудиться, что не все карты раскрыты, что черно-белым фотокарточкам предстоит обрасти новой глубиной и цветом.

Венгрия - впереди.

[Журналистика]  [Право]  [Литература]